Главная синагога Москвы закрыта, но ее раввин продолжает изучать Тору и молиться за здоровье прихожан. Приметы нынешнего карантинного времени - поход по книжным полкам, массажная кровать под аккомпанемент бардовских песен и поминальная церемония в Zoom. Что ярче отпечатается в людской памяти, коронавирус или Вторая мировая, и кем был неоднозначный и неординарный Зиновий Коган?

- Адольф Соломонович, как Вы проводите карантин?

Утром, как обычно, помолился, выпил кофе, иду к книжным полкам… Изучаю недельные главы Торы, читаю комментарии, в которые раньше не достаточно глубоко вникал. Часа два на это уходит. Еще у меня есть массажная автоматическая кровать. Где-то на 40 минут ложусь, включаю музыку.

- Какие жанры предпочитаете?

Классику, инструментальные произведения, «Песни нашего века».

- Жена с Вами?

Нет, она застряла в Канаде. Полетела на 10 дней внучек повидать, а тут всё перекрыли. Но я не одинок, они постоянно звонят, пишут. С родственниками, друзьями и знакомыми я тоже постоянно на связи. Многие просят помолиться за кого-либо. Молюсь, читаю Теиллим (псалмы).

- Как и когда Хоральная синагога перешла на карантин?

До 20 марта миньян был каждый день. Потом решили закрыть, чтобы не рисковать. Как раз уже появилось сообщение, что раввин синагоги на Бронной Ицхак Коган серьёзно заболел. В Песах поминальную молитву «Изкор» мы перенесли на будний день. Оля Есаулова, пресс-секретарь МЕРО, позвонила: «Давайте сделаем по Zoom?» Я не сразу смог подключиться, но получилось, слава Б-гу. Я, наш молодой кантор и раввин Пинхас Гольдшмидт прочитали молитву. Я прочитал молитву за раввинов и за многих прихожан, у меня целый список, около 20 тысяч человек. Кантор прочел за 6 миллионов погибших и за солдат Израиля.

- Сейчас идут споры между представителями разных поколений: «Этот ваш коронавирус — ничто по сравнению с тем, что мы пережили...» Как с такими ощущениями у вас?

Понимаете, всё мое детство прошло в военные годы, хотя жили мы на Дальнем Востоке. Мне было 4 года, когда началась война. Там рядом Япония, враждебная страна. Всем живущим в Хабаровском крае и в Биробиджане приходилось жить с затемненными окнами. Люди пользовались керосиновыми лампами. Постоянно кто-то получал похоронку с фронта, а потом стали появляться люди без рук, без ног, которые из госпиталя приехали…

Победили Германию, и через пару месяцев война с Японией, гонят войска, квартируются в Биробиджане. Жизнь была трудная, продукты по карточкам, дефицит постоянный. Постоянно было ощущение, что может что-то нехорошее случиться. А ты всё равно живешь надеждой, что это закончится, и обязательно закончится победой.

- На прошлой неделе скончался Зиновий Коган. Каким он Вам запомнился?

Мы с ним познакомились лет 45 тому назад. По-моему, он тогда занимался в подпольной группе раввина Элиягу Эссаса. В Хоральную синагогу приходил на праздники, но тесного общения у нас ещё не было. Когда я в 1980 г. вернулся из Венгрии после учебы в ешиве, Зюня постоянно стал приходить. В начале 90-х он активно продвигал идею создания реформистской общины.

- Что его на это подвигло?

Было громадное количество молодых ребят, которые ни малейшего понятия не имели ни о религии, ни о еврейской культуре. К примеру, приходят в синагогу мальчик с девочкой, а девочку отправляют наверх, в женское отделение. Их это отпугивало. А Коган стал пытаться привлекать в синагогу молодежь, он тогда уже активно общался с американскими реформистами и начал прогрессивные идеи продвигать.

- Кем он был по образованию?

Окончил инженерно-строительный институт, на Сахалине бывал. Когда собирались у меня дома компанией в 10-20 человек, все под столом лежали, когда Зюня начинал рассказывать про свои похождения на Сахалине. Рассказчик он был фантастический. К нему, когда он работал в синагоге на Поклонной горе, ходила масса людей.

- Он был общественником по натуре, да?

Совершенно верно.

- Но не раввином?

Коган учился какое-то время у Элиягу Эссаса, полученных знаний ему было достаточно. Помните историю про похороны защитников «Белого дома»? 1991 год, из раввинов — только я и Хаим Левитин в Питере. Мне позвонили из Совета по делам религий, не помню имени, но кто-то из заместителей председателя. Сказали, что похороны будут в субботу и что это государственное дело. Я ответил, что в субботу никак не могу. На том конце провода спрашивают: «И как быть?». Говорю: «Вообще-то есть у нас реформистский раввин».

- Так это вы Когана предложили, получается.

Через 20 минут мне лично позвонил господин Руцкой, тогда вице-президент: «Адольф Соломонович, это государственное дело! Что вы там выдумываете?» Я объясняю: «Александр Владимирович, если я приеду и прочту поминальную молитву в субботу, то в воскресенье уже перестану быть раввином. Вот номер телефона коллеги моего, Зиновия Когана, он реформистский раввин, ему можно». Тут же позвонил Зюне и говорю: «Такая ситуация, давай». Зюня через какое-то время перезвонил: «Да, вот мне позвонил Руцкой, я сначала повыкобенивался, потом согласился». И Коган поехал.

- Для него это была та самая минута славы. Он вам был благодарен?

Не думаю. Но, во всяком случае, его узнали.

- Потом Зиновий Коган занял ключевую должность в КЕРООР.

В 1991 году распался СССР. У нас же была всесоюзная еврейская организация ВСЕРО. У других конфессий уже стали создаваться свои объединения, а мы еще чесались несколько лет. И в 1993 году мы создали КЕРООР. Кроме Зиновия Когана не было в Москве таких личностей, которые жили бы и религиозной и нерелигиозной жизнью. Была масса еврейских активистов, которым синагога была не интересна. А Зюне было интересно, он был знаком с очень многими людьми, и его многие узнали за эти годы. И желание сделать реформистскую общину тоже сыграло свою роль.

Он ездил по городам, организовывал общины, помогал строить, помогал готовить документы для регистрации в Минюсте. Этим он занимался очень активно. И его везде очень хорошо принимали. Но Зюня, конечно, мог и переусердствовать – участвовал во всевозможных пресс-конференциях по религиозным вопросам, при этом не всегда имея достаточную подготовку. Бывало, что говорил не совсем верные вещи. Очень меня просил на эту тему с ним поговорить р. Гольдшмидт, да и сам тоже беседовал с ним. Но Зюня, к сожалению, никак не реагировал.

- Получается, религиозной организацией управлял хороший человек, который не совсем был в теме. А потом появились претенденты на должность; и деятельные, и религиозные?

Именно так. За Коганом оставили возможность представлять общину в межрелигиозных организациях. Он входил в межрелигиозный совет России. Его приглашали на все мероприятия: православные, мусульманские, буддистские. Меня куда-нибудь приглашают, а у меня температура. Звоню: «Зиновий, иди туда». Шел, выступал. Зюня с удовольствием везде принимал участие. Он был очень общительным, его ценили. Он очень искренне к этому относился, и далеко не по долгу службы. У него огромное количество друзей среди православных, мусульман, буддистов. И как с человеком с ним всегда интересно было. Неординарная личность.

- Когда вы узнали о его смерти?

На исходе субботы. Прочел «Авдалу», включил телефон. Первое сообщение - Зиновий умер. Оказалось, за неделю до того его увезли с сердечным приступом на скорой помощи. А я ничего не знал, никто ничего не сообщал! И вот он в пятницу днем умер, не смогли вытащить. Понятно, что все мы смертны, но когда ты не можешь два слова добрых сказать на могиле, прочесть кадиш, это ещё печальнее.

Беседовал Илья Иткин

Ссылка на интервью: https://jewishmagazine.ru/articles/intervyu/ravvin-adolf-shaevich-pechalno-kogda-ne-mozhesh-dva-slova-dobrykh-skazat-na-mogile/?fbclid=IwAR2a3FKirF9oxcG0LoHSSQ2NzVutQMjpMfi0RTaLG7gbpNzuvELLjt8piCk